Сангит › Хэллоу, Бхарата!

абсолютно верно, обычно так и есть..

только это ли свобода?

или свобода это когда "что внутри, то и снаружи"?

Что у нас внутри очень сложно понять. Я бы даже сказал невозможно. А внешнее - это результат внутреннего, это более вещественный критерий внутреннего состояния. В этом и есть смысл слова "карма", если отбросить всю мифологическую составляющую. Мне так кажется.

я не говорю о знании Атмана... но разве сложно понять находишься ты в гармонии или в дисбалансе, стабильно твоё состояние или не очень, какие нагрузки ты можешь тянуть и как долго, с чем это всё связано? и главное чего ты на самом деле хочешь?


верно, только невозможно делать оценки других на основании общепринятых норм.... это приводит к абсолютизации (чьего-то) личного опыта, а оттуда уже недалеко и до расизма, сегрегации, религиозной вражды и т.д... оценить можно лишь достижения конкретной личности или совокупность таких достижений и роль среды в этом процессе.

что вас, например, торкнуло поехать на моцике по грязной, размытой, горной, холодной дороге, через высотный перевал за какими-то миражами в соседнюю долину? что это глупость, бездумный экстремизм или хорошая карма?.., а кто-то в пешком в горы лезет, сидит в палатке при -20 месяцами... какая у них карма? тюрьма это или не тюрьма? или баба в горной пещере, предающийся медитации и брахмачарье? точно тюрьма? а те, кто сидит в Каннах или на Сейшелах в 5* или летит на Таити в личном самолёте? хорошая карма?

сангит

Я не претендую на какую-то истину, просто подметил такой вот смешной факт - в стремлении к освобождению люди загоняют себя в тюрьму с колючей проволокой по периметру и КПП на входе. И разными гуру и недогурками в качестве надзирателей. Сам через это проходил.

даже спорить не буду... фанатики, безумцы, лжегуру.. пруд пруди, сам чуть психушкой не кончил, ... потому-то и написал чуть выше:


и что-то там о неизбежности..

я лишь против далеко идущих обобщений в отношение чего либо

От железнодорожной станции Нью-Джапальгури до Дарджилинга часа четыре на джипе. Здесь они вместо автобусов. Стоит удовольствие 200 рупий. Средние сидения резервируют для больших семей. Обычно на 9 местах размещают человек так 14. Детей не считать... А таких одиноких бродяг вроде меня кидают на заднее сидение. Козырное переднее место слева от водителя стоит мне ещё 100 рупий...Дорога петляет между чайными плантациями и зарослями... Воздух пьянит. После жары разреженный воздух кажется невесомым. Полтора часа и на стоянке открывается захватывающая дух картина: восходящее Солнце, укутанные утренней дымкой зелёные холмы, гряда заснеженных вершин и подпирающая небо Канченджанга. Два дня я хожу опьянённый воздухом, прохладой, колониальной атмосферой и горными ландшафтами. И ещё предвкушением... Предвкушением чуда.

Неприступные горы и снежные вершины. Ледники и пещеры. Озёра и водопады...

Гималаи... Сколько музыки в этом слове... Вечные снега, скрытые за облаками. Долины, подёрнутые синеватой дымкой. Бездонные, уходящие в невероятную глубину ущелья. Низвергающиеся с высоты, сверкающие на солнце потоки. Магический, завораживающий звук флейты. И сияющий кристальной чистотой пик Канченджанги... И ещё тропа, уводящая в поднебесье. Пейзаж, сошедший с картин Рериха. Чего я ищу? Что мне ещё надо в этом мире? Встав на тропу, забываешь о прежней жизни... Теперь тебя ждёт Путь и спины отстающих или обгоняющих треккеров. Здесь каждый сам по себе, но через день знаещь всех наизусть. Марк кажется молчаливым, но не обольщайтесь – он из Бирмингема и, кажется, по воскресеньям тренируется в местном пабе. Идти ему тяжело, но он молодец. Санджид и Гопал оба из Южной Индии. Один из Кералы, второй из Тамилнада. Они не понимают друг друга и поэтому говорят по-английски, отчасти потому что это круто и им нравится, но всё больше, потому что один говорит на малаяли, а другой на тамильском, а хинди они почти не знают... Даниэль – француз, студент. Он всё больше молчит, но, кажется, он опытный путешественник и бродяжничает уже больше года. Ещё с нами идут эдакая молодцеватая американка лет сорока пяти с пожилым немцем, парень-индус, кажется, опытный треккер и какая-то весёлая компания молодых янки, которых тащит целых отряд проводников, которые всю дорогу галдят и жуют. Ещё с нами идут поляки. Их человек десять и они шутливо перекидываются с мной русскими словами...

В Гангтоке я зашёл в первую попавшуюся тур фирму и попросил пермит и гида к Канченджанге. Я ещё не знал тогда, что можно доехать до Юксома и всё организовать на месте за копейки. Мне собственно и не нужно было ничего, кроме возможности попасть на территорию национального парка ... А теперь мой «проводник», большой любитель выпить и большой не любитель что-либо делать, уже жалуется, что у него проблемы с желудком, что ему надо вниз и что у него больная мама.... На третий день пути мы в Дзонгри. С холма, куда все поднимаются до восхода, открывается потрясающий вид на Канченджангу и окрестные вершины. Толпа туристов щёлкает камерами и языками. Один только видавший виды Олег устало презрительно стонет: «...отстой... куда нас притащили...??»... Я познакомился с ним и его товарищами Юрой и Тимуром на озере Цонгмо. На одном из блок-постов, что по дороге к китайской границе я увидел джип. В нём сидели два русских. В том, что это русские у меня не было ни секунды сомнения. На озере оказалось, что их на самом деле трое... Теперь я с ними. Мы вместе идём и обедаем. А спим порознь. Я в попадающихся нам по пути хижинах и землянках, они в VIP палатках, которые за ними вместе с поклажей тащит целый караван мулов и цзо. Ещё с ними отряд из пятнадцати человек, которые готовят обеды, завтраки и ужины и управляются с хозяйством. Олег – влиятельный московский медиа магнат и безумный треккер. Они с Юрой обшарили все Гималаи и теперь снисходительно щурятся на новичков и американских туристов. Олег шустро взбирается по тропе и презрительно кидает нам: «Ну, что... доходяги... умираете?»

Май – не лучшее время путешествовать в Гималаях. Тяжёлые тучи предвестники муссона к девяти утра уже начинают заволакивать небо, ледники и вершины гор. Южный ветер гонит и гонит влажную массу с океана, которая покрывает собой всё ради чего мы сюда пришли. Часам к одиннадцати начинает накрапывать. Набрякшие тучи садятся на хребты и начинают сползать туманом в долины. К полудню окончательно темнеет, и окружающий пейзаж становится драматичным и первозданно диким. Льёт иногда до самого вечера, и только на закате сквозь рваные клочья пробиваются мягкие лучи заходящего солнца. Наконец, пробившись сквозь толщу тумана, оно ещё долго играет в разрывах убегающих на север облаков, играет золотыми, невероятными красками и мягко тонет в засыпающих долинах.... Мы сидим и болтаем о странствиях, о смысле жизни и обо всём на свете, пока окрестные горы и долины не потонут во мраке и не высыпят, не зажгутся огромные, сияющие, как будто начищенные пастой ГОИ звёзды... Где вы видели ТАКИЕ звёзды, как в Гималаях? Мы невольно умолкаем, а наши глаза и души устремляются к бездонным высотам, куда отсюда, кажется, рукой подать...

К перевалу выходим в четыре утра. Позже – нельзя, пока дойдём – затянет. Идём всемером – Санджид, Гопал, Марк, Даниель, два проводника и я. Весна. Повсюду цветут рододендроны. А запах их карликовых сородичей преследует вас всю дорогу. Их резкий почти удушливый запах неразрывно связан в моём сознании с этими горами. Это... почти.... запах Гималаев... Через три часа – озеро. Озеро – оракул. Его почитают не только ламы, которые приходят сюда совершать тайные обряды, но и все местные проводники. Они тщательно следят, чтобы мы не приближались к озеру. Пока мы идём по верхней тропе, они торопливо бормочут мантры и оставляют жертвенные предметы. Чуть повыше озера гранитная гряда. Сюда выходит ледник и морена. Огромная толща грязного льда из под которого пробивается река. Эта масса непрерывно сползает с южного склона Кабру и её треск заставляет невольно вздрагивать. Этот жуткий звук движущейсягося ледника сопровождает вас в звенящем от утренней прохлады воздухе. Справа с сияющей в восходящем солнце шапки Падума срывается лавина. Её грохот застывает в кристальном воздухе. Только эти звуки и нарушают невероятную притаившуюся здесь тишину. Ледяные громады Падума и Кабру высятся как на ладони. Мы разделяемся: я карабкаюсь по гребню скалистой гряды, а товарищи поднимаются по тропинке вдоль ручья, что впадает в озеро. Встречаемся на смотровой площадке сразу за озером. Оттуда видна Канченджанга, но всё...– клочья тумана уже затянули манящую вершину священной горы, и всё вокруг покрылось серыми тучами. Мы снова вышли слишком поздно. Всё... проводники дальше не пойдут... говорят, перевал закрыт. Никто не верит, но ругаться тоже не хотят... Ээээ... для того ли я сюда шёл??... Я остаюсь... На озере есть хижина, но ночевать там нельзя. При желании, наверное, можно всё, но даже на наши отчаянные заверения, что приближаться к озеру мы не будем никакого мусора от нас не останется,но проводники отчаянно машут на нас руками. В последние годы оно сильно стало сокращаться в размерах, что вызывает серьёзное беспокойство лам и местных жителей. Озеро не имеет стока и питается только водой от таяния ледников. Ночевать здесь запретили, а хижину забросили. Чуть пониже, там где ледник выливается в реку, есть ещё одна совсем разрушенная пастушеская хижина. Когда-то в ней наверное можно было укрыться от дождя и снега... Но сейчас там нет даже крыши. Впрочем, если тщательно забиться под остатки навеса, то можно уберечь себя от сильного ветра, который постоянно дует на этих высотах. Её иногда используют местные проводники, чтобы переждать непогоду или устроить временный лагерь для восходителей... Здесь мы и расстаёмся. Проводник берёт с меня подписку о том, что я не имею к нему никаких претензий. Мы прощаемся, и они уходят.

Через час-полтора подтягивается караван во главе с Олегом и его командой. Они разбивают лагерь и начинают готовить ужин. Ужинаю и я с ними: Юрой, Олегом и Тимуром. Их проводник недоволен – у них там конкуренция и они не любят брать чужих в свой лагерь. Но... Олег богатый клиент: осыпает милостями всю свою команду и меня кормят, поят и, кажется, готовы "взять с собой" на перевал.... довольно скоро мы выдвигаемся назад к разваленной хижине под озером.

...9 мая, День Победы. В честь этого события на привале Олег достаёт литр водки. С Тимуром они выпивают это безобразие за полтора часа. Я не представляю, что с ними будет утром на высоте 5,000 метров над уровнем моря. Ещё два часа на сон. В два утра – лёгкий завтрак, и мы снова на тропе. Вскоре за нашими спинами появляются четыре огонька, которые быстро приближаются. Мы уже преодолели смотровую площадку и медленно движемся к перевалу. Разряжённый воздух надрывает лёгкие, и каждый шаг даётся всё труднее. Сегодня моя очередь «гнодобить» Олега – смеётся тот, кто смеётся последним – но я деликатно помалкиваю. Олег еле тащит ноги где-то в самом хвосте. Тимура не видно – похоже он остался на смотровой площадке. Через полчаса четыре фигуры бодро обгоняют нас уже на подходе к каменной осыпи, сразу за которой перевал. Два проводника (ну, это понятно) и двое хрупких французов – девушка и парень с эдакими ...ну... не маленькими рюкзаками. Идут они, как на прогулку и кажется, что они проделывают этот путь раза два, а то и три в день. Пока мы карабкаемся на осыпь – они уже отдыхают на перевале...

Вот она – Канченджанга!! Вот этот миг, для которого я сюда приехал!! Я сделал это!... Вертикальная ледяная стена и остроконечная вершина. Отсюда до неё по прямой километров девять, не больше и много-много лет тренировок и ожидания. Только несколько человек за всё историю поднялись на эту сияющую вершину, третью в мире.

Через час появляется Олег. Его сентенция потрясающа: «ну... я герой!.. после бутылки водки взойти на 5,000!...»

Возвращаемся в лагерь. Два часа отдыха, и мне снова, в который уже раз за эти сутки нужно подниматься идти. Задача выполнена, и мой путь лежит назад в Юксом, потом в Пелинг, а потом опять в Варанаси. Сегодня мне идти в одиночку 10 (десять) часов почти без остановки. Мы прощаемся, и теперь ухожу уже я. Через десять часов, в темноте под дождём, перемазанный с ног до головы грязью я вваливаюсь в хижину в деревне Чока. Те шесть часов, что предстоят завтра до Юксома, кажутся лёгкой прогулкой.

Из Юксома я еду в Пелинг, где меня "обувает" мой агент из Гангтока. Рано утром сажусь в первый джип до Нью-Джапальгури, опаздываю на поезд, сдаю билеты, прыгаю в первый попавшийся вагон, сижу несколько часов на подножке, меня штрафуют и дают место... И вот, снова Варанаси...

- Доброе утро, Мамаджи!

Я бросаю рюкзак, хватаю флейту и выбегаю на улицу.

- Привет, Саид! – кричу я зеленщику, пока, позванивая колокольчиком, он выкатывает свою тачку, чтобы поймать утренних покупателей.

Переулок направо, Ананда Май Гхат... и утренний туман над Гангой

- Ачча, Кумар! – качаю я головой из стороны в сторону улыбающемуся мне лодочнику, который полу в шутку полу в серьёз уже в сотый раз предлагает утреннюю прогулку.

Сорок ступеней вниз, поворот налево на Джайн Гхат и несколько ступеней вверх.

- Хари Ом, Сэм! – складываю я руки, приветствуя машущего мне бородатого англичанина в коротком выгоревшем дхоти, его голый торс украшен толстенной связкой рудракши, а руки заняты циновкой, которую он разворачивает для утренней медитации.

Ещё раз вниз, поворот за угол и несколько шагов по Панчкот Гхату...

- Хай! Как дела, Дэвид!? – отвечаю я босоногому парню в склоченных дредах, маленькой бородкой и огромным хенгом, который он тащит на гхаты, чтобы сыграть приветствие солнцу, восход которого он не пропустил ни разу за последние пять месяцев...

Под ногами бетонные плиты... На реке лодки и первые лучи восходящего солнца...

- Bonjour, Барбара! – кричу я машущей мне средних лет фрацуженке в ярком панджаби, ожидающей своего Гуру на ступенях Шивала Гхата.

Пять ступеней вниз и длинный пролёт налево вверх по Хануман Гхат, мимо маленькой часовенки, где два саду уже раскуривают утренний чиллам (чиллум) и посылают мне знак благословения – поднятую вверх правую ладонь..

В переулок налево, направо и снова налево...

- Намаскар! – кивает мне пожилой брамин, служитель храма Ганеши. Он как всегда в белом одеянии, с выбритой головой и священным шнуром через плечо.

Прямо напротив - дверь с решёткой.... Я решительно нажимаю звонок ...и... ничего не происходит

Ещё звонок... и ещё...

Через пятнадцать минут слышится шарканье и дверь просовывается заспанная голова

- Господин Шринивасан уехал... Когда вернётся? .. Не знаю, дня через два... позвоните ему!

Дверь закрывается...

...Упсссс...

Шринивасан обычно утром всегда дома и предварительных звонков не нужно

Я медленно возвращаюсь в свою каморку под крышей ...

Неспешно несёт свои воды вечная Ганга и жизнь просыпается на её берегах.

Исполин Сурья, уже показался над восточным берегом, протянул свои могучие руки-стрелы и через час начнёт испепелять тех жителей Варанаси, что не предназначены для погребального костра и не успели спрятаться от его безжалостной сущности и беспощадных лучей.

Прочь, как воры, спешат

Вместе с ночами звёзды

От всевидящего солнца

Пересекающий (пространство), всем видный,

Создающий свет – (вот каков) ты Сурья

Ты даруешь всё светлое пространство. (Риг Веда)

Тянуться к воде паломники, пандиты занимают свои места под зонтами, каста прачек несёт корзины с вещами для полоскания, лодочники чистят зубы, нищие выползают из своих трущоб, также как туристы из гостиниц. Сотни людей, стоя по пояс в воде, наливают воду в медные ритуальные кувшинчики и, трижды погружаясь с головой, приветствуют источник их жизни, восходящее светило и новый день, что принесёт им новые радости и новые заботы.

Дома я пью чай и решаю, что любое правильное решение находит тебя само. Инки тоже нет – уехала куда-то надолго – и делать здесь мне уже почти нечего... Подожду учителя, возьму пару уроков и ...уеду.

Решение отзывается охлаждением в уме и лёгкой грустью в сердце. Я допиваю чай и еду на вокзал, чтобы заранее купить билеты.

На платформе столпотворение – поезд, как всегда, опаздывает. Номер платформы, куда он ожидается, постоянно меняют, народ мечется и кидается на станционное начальство, но до драки так и не доходит: прыгают друг на друга как петушки, толкаются, дёргают за вороты, отрывают пуговицы и... расходятся... Покрикивая, размахивая кулаками, и... абсолютно бескровно.

В общем, ничего нового... Индия. Нужно расслабиться и ловить кайф.

Рядом со мной на платформе трое – два парня и девушка... Пара – англичанка и австралиец – и одинокий немец в очках... Пара едет в Аллахабад смотреть Сангам (слияние Ганги и Джамны), немец – в Бхопал к друзьям. Стоим, ржём над происходящим, знакомимся, трещим о разном и убиваем время в ожидании. Стив и Джейн – шумные и самоуверенные – в дороге они уже полгода, едут классическим путём хиппи из Лондона в Сингапур, через Турцию, Иран и Пакистан... Похоже, Индия для них серьёзное испытание на стойкость и принятие ситуаций... Впрочем они отлично подготовились – рюкзак Стива обвешен цепями и замками, которыми он обзавёлся по прочтении форумов и гайдбуков и которыми он привязывает своё имущество дабы защититься от индийских воров всех мастей... Райнольд молчалив и задумчив, он больше слушает и лишь изредка вставляет короткие замечания. Он бородат, длинноволос и у него почти нет вещей.

Через два часа, наконец, поезд, пыхтя, подают на третью платформу.

Индийские поезда для новичка – это кадры из апокалипсиса... десятки вентиляторов, как мантры монотонно и бесполезно гоняющих жгучий воздух под потолком, жужжащих подобно стрекозам из фильма Копполы, залитые краской стены и деревянные полки, жуткие цепи и крючья, на которых эти сооружения держатся и железные решетки на окнах... Когда я впервые увидел всё это разнообразие, я подумал, что это чудо техники скорее всего придумано, чтобы перемещать людей по этапу . Но именно люди, которые в них едут – то единственное, что делает эти поезда привлекательными для путешественника и мирит с их фантастическим дискомфортом. Это место, где жизнь бьёт ключом...))

Мы попадаем внутрь и... оказываемся все в одном вагоне и... в одном купе. Бывает же такое?... Бывает. В Индии на каждом шагу)))

В купе семья: женщина средних лет, укладывает ребёнка в проходе, второй лежит на нижней полке, муж – на полке сбоку. И тут Джейн, не долго думая, чрезмерно резко и высокомерно бросает женщине:

- А ну-ка забирай ребёнка!

Оторопелая женщина испуганно хватает спящего мальчика с моей полки и кладёт на пол в проход рядом с братом. Мне становится как-то неловко...

Но делать нечего, а извиняться за Джейн бессмысленно. Разбираем вещи, ложимся спать и долго болтаем перед сном о разном: об индийских чудесах, о бестолковости станционного начальства, о ворах и «кидаловах» и обо всём, о чём обычно болтают путешественники впервые попавшие в Индию надолго... После полуночи разговор затухает и я инстинктивно кладу рюкзак под голову. По мере движения я обрастаю вещами и со мной ещё одна сумка, купленная в Варанаси... деваться некуда и я, потыкавшись, кладу её в проход... Неприятное чувство из-за выходки Джейн подобно облачку снова поднимается у меня в голове, что-то подсказывает, что надо бы сумку засунуть понадёжнее, но я устал, девать её реально некуда, и я медленно проваливаюсь... И почти тут же просыпаюсь, как от толчка... Сумки нет! На часах – три ночи. Женщина с детьми мирно шепчется с мужем на боковой полке, Стив с Джейн уже давно сошли в Аллахабаде, Райнольд тихо сопит на третьей полке. Досада медленно проникает мне в сердце... Инстинктивно и бессмысленно начинаю шарить по купе и полубессознательно пробегаю два вагона в одну и другую стороны... Мда!

- Вы не видели мою сумку? – женщина поднимает на меня вопросительный, недоброжелательный взгляд. Лёгкое покачивание головой... Могла ведь и просто взять и выкинуть в окно – ей же не объяснишь, что я этих ребят всего час назад впервые увидел ... В сумке ничего особенно ценного – мыльно-рыльные принадлежности, одежда и единственно дорогая вещь – солнечные очки, которые я купил для треккинга в Дарджилинге. Но досада не отпускает, растекаясь приступами по телу. Я снова забываюсь неприятным тяжёлым сном.

Утро. Райнольд напротив задумчиво смотрит в окно:

- Отпусти! Ты не можешь повлиять на всё. К тому же в этой стране нужно уметь отпускать вещи на самотёк и принимать очень многое ... тогда тебя обязательно посетит чудо. Вот увидишь. Я уже давно здесь и поверь мне – чудес здесь хоть отбавляй. И, если бы ты знал, сколько раз меня тут обманывали и грабили... впрочем, теперь этого уже почти не происходит...

...Хм... мудрый немец

Солнце льётся через решётки вагона, в лёгкие струится прохладный утренний воздух, а горячий чай с молоком приятно обжигает нёбо. Досада медленно и неохотно начинает отступать.

Через час мы прибываем в Сатну.

Не знаете как на хинди «клоака»? Может быть «атна»? Должно быть, это что-то очень близкое или родственное слову «анус»...?... Как бы там ни было, я не видел в Индии более жутких мест, чем Патна и Сатна.

Грязная заваленная хламом площадь, с рядом зловонных луж, в которых самозабвенно копошатся хрюкающие свиньи. С одного края площади гордо возвышается даровитая помойка, возле которой пасётся с десяток горбатых коров, смачно жующих прошлогоднюю прессу и пластиковые пакеты с остатками карри. В центре – жёлтое замызганное сооружение, где, судя по надписи и подмигиваниям местных жителей, должна располагаться автобусная станция. Автобусов на площади нет и видимо в ближайшее время не ожидается. Касса закрыта до 11 утра, когда вроде бы должны пустить автобус до Кхаджурахо. За неимением, чем себя занять, делаю небольшой рейд по площади и окружающим зассанным переулкам... Напротив автобусной станции недостроенное здание с торчащей вверх арматурой и вызывающей надписью над покосившимся входом: «Hotel Taj Mahal. Luxury rooms available.» Обломавшись на этом шедевре, медленно дрейфую обратно. Возле кассы несколько передвижных тачек-лотков продают бетель, арахис, бананы и чай. Судорожно выпиваю стакан, лелея надежду на то, что меня «пронесёт»... или нет ...«не пронесёт»

Через пятнадцать минут, судя по оживлению в толпе, понимаю, что пришёл кассир и пора брать билеты.

А ещё через полчаса подваливает то, на чём мы поедем... Я очень сомневаюсь, что колымага, в которую нас сейчас грузят, продержится больше часа... лучше бы в неё сразу запрягли пару-тройку волов. Но делать нечего – следующий транспорт до Кхаджурахо только завтра и я почти не сомневаюсь, что это будет такой же «VIP service». Да и оставаться здесь на ночь в Luxury rooms... Брррр!.. Надо как угодно выбраться отсюда. Даже если мы продержимся полчаса в нужном направлении – это уже что-то. Но не смотря на мой скепсис, наша колымага тащится уже четвёртый час... Через четыре с четвертью, впрочем, у нас всё-таки ломается колесо. К починке приступают, как и положено «всем миром»: один работает, а толпа вокруг вожделенно и возбуждённо созерцает, по ходу делая массу ценных замечаний. Когда через два часа надежды на оживление этого монстра не остаётся, и я уже хватаюсь за рюкзак, чтобы попытаться уехать на попутке, мотор вдруг урчит, и счастливые пассажиры бросаются занимать места.

Ещё два часа тряски и колымага подваливает к автостанции в Кхаджурахо. Пока мы из неё выгружаемся, местные доставалы потирают руки:

- Гостиница, сэр!?

- Не нужно.

- Всего семьдесят рупий!

- Спасибо, не нужно.

- Очень дешево, сэр! Где вы найдёте гостиницу за семьдесят рупий?

- Пшёл вон!

- Сэр, ...ВСЕ-ГО СЕМЬ-ДЕ-СЯТ!

Минутное колебание, повисшее в воздухе сомнение, нерешительность во взгляде, пауза в движении, мгновенная улыбка в лице напротив и мы уже несёмся куда то на рикше, в то время как мой ум рисует жуткие картины локального апокалипсиса... перемазанных говном стен и обоссанного матраца с копошащимися в нём насекомыми... Может быть ещё какая -то «подляна» с «кидаловом»?... 70 за заселение, 100 рикше, 100 за воду, 100 за простыни и т.д....?????

Подъезжаем... Гостиница мдааа...., хоть от центра недалеко ...

Мне открывают номер и ... я останавливаюсь в недоумении ...

Приличный номер, с туалетом и душем. Не шикарный, но чистый. Блин... где же «подляна»? Это не может быть так просто ... Какое-то время я ищу вшей в кровати, но потом решаю отложить это до вечера. В конце концов, не за этим же я сюда приехал.

Напротив, то, зачем я приехал, ждёт меня снаружи...